Неточные совпадения
Из его
родных гостил в это лето у них один Сергей Иванович, но и тот был не Левинского, а Кознышевекого склада человек, так что Левинский
дух совершенно уничтожался.
По
духу — братец
родной Константину Леонтьеву и Константину же Победоносцеву.
— Ну, да! А — что же? А чем иным, как не идеализмом очеловечите вы зоологические инстинкты? Вот вы углубляетесь в экономику, отвергаете необходимость политической борьбы, и народ не пойдет за вами, за вульгарным вашим материализмом, потому что он чувствует ценность политической свободы и потому что он хочет иметь своих вождей,
родных ему и по плоти и по
духу, а вы — чужие!
— Совсем недавно наши легальные марксисты и за ними — меньшевики оценили, как поучителен для них пример французских адвокатов, соблазнительный пример Брианов, Мильеранов, Вивиани и прочих
родных по
духу молодчиков из мелкой буржуазии, которые, погрозив крупной социализмом, предают пролетариат и становятся оруженосцами капиталистов…
Она ушла. Прибавлю, забегая вперед: она сама поехала отыскивать Ламберта; это была последняя надежда ее; сверх того, побывала у брата и у
родных Фанариотовых; понятно, в каком состоянии
духа должна была она вернуться.
Сама любовь русского человека к
родной земле принимала форму, препятствующую развитию мужественного личного
духа.
Одним словом, началось нечто беспорядочное и нелепое, но Митя был как бы в своем
родном элементе, и чем нелепее все становилось, тем больше он оживлялся
духом.
Когда совсем смерклось, мы отправились с Кетчером. Сильно билось сердце, когда я снова увидел знакомые,
родные улицы, места, домы, которых я не видал около четырех лет… Кузнецкий мост, Тверской бульвар… вот и дом Огарева, ему нахлобучили какой-то огромный герб, он чужой уж; в нижнем этаже, где мы так юно жили, жил портной… вот Поварская —
дух занимается: в мезонине, в угловом окне, горит свечка, это ее комната, она пишет ко мне, она думает обо мне, свеча так весело горит, так мне горит.
Безличность математики, внечеловеческая объективность природы не вызывают этих сторон
духа, не будят их; но как только мы касаемся вопросов жизненных, художественных, нравственных, где человек не только наблюдатель и следователь, а вместе с тем и участник, там мы находим физиологический предел, который очень трудно перейти с прежней кровью и прежним мозгом, не исключив из них следы колыбельных песен,
родных полей и гор, обычаев и всего окружавшего строя.
Эти громадные отвалы и свалка верховика и перемывок, правильные квадраты глубоких выемок, где добывался золотоносный песок, бутара, приводимая в движение паровой машиной, новенькая контора на взгорье, а там, в глубине, дымки старательских огней, кучи свежего хвороста и движущиеся тачки рабочих — все это было до того близкое,
родное, кровное, что от немого восторга
дух захватывало.
— За то, что помогаешь великому нашему делу, спасибо! — говорил он. — Когда человек может назвать мать свою и по
духу родной — это редкое счастье!
Потом пили за здоровье Николаева и за успех его на будущей службе в генеральном штабе, пили в таком
духе, точно никогда и никто не сомневался, что ему действительно удастся наконец поступить в академию. Потом, по предложению Шурочки, выпили довольно вяло за именинника Ромашова; пили за присутствующих дам и за всех присутствующих, и за всех вообще дам, и за славу знамен
родного полка, и за непобедимую русскую армию…
По произведенному под рукой дознанию оказалось, что Подгоняйчиков приходится
родным братом Катерине Дементьевне, по муже Шилохвостовой и что, по всем признакам, он действительно имел какие-то темные посягательства на сердечное спокойствие княжны Признаки эти были: две банки помады и стклянка
духов, купленные Подгоняйчиковым в тот самый период времени, когда сестрица его сделалась наперсницей княжны; гитара и бронзовая цепочка, приобретенная в то же самое время, новые брюки и, наконец, найденные в секретарском столе стихи к ней, писанные рукой Подгоняйчикова и, как должно полагать, им самим сочиненные.
Семь часов вечера. Чудинов лежит в постели; лицо у него в поту; в теле чувствуется то озноб, то жар; у изголовья его сидит Анна Ивановна и вяжет чулок. В полузабытьи ему представляется то светлый
дух с светочем в руках, то злобная парка с смердящим факелом. Это — «ученье», ради которого он оставил
родной кров.
Мы же по иному замышленью
Эту повесть о године бед
Со времен Владимира княженья
Доведем до Игоревых лет
И прославим Игоря, который,
Напрягая разум, полный сил.
Мужество избрал себе опорой.
Ратным
духом сердце поострил
И повел полки
родного края.
Половецким землям угрожая.
Ребята подозревали во мне религиозного сектанта и добродушно подшучивали надо мною, говоря, что от меня даже
родной отец отказался, и тут же рассказывали, что сами они редко заглядывают в храм божий и что многие из них по десяти лет на
духу не бывали, и такое свое беспутство оправдывали тем, что маляр среди людей все равно что галка среди птиц.
Бабушка в этот день была, по-видимому, не в таком покорном настроении
духа: она как будто вспомнила что-то неприятное и за обедом, угощая у себя почетного гостя, преимущественно предоставляла занимать его дяде, князю Якову Львовичу, а сама была молчалива. Но когда архиерей, сопровождаемый громким звоном во все колокола, выехал из
родного села в карете, запряженной шестериком лучших бабушкиных коней, княгиня даже выразила на него дяде и maman свою «критику».
Загоскин, очень конфузливый и вспыльчивый от природы, покраснел, как вареный рак, я также, но я опомнился первый и, кое-как собравшись с
духом, сказал: «Ваша
родня, а мой приятель Павел Петрович заранее придумал эту неприличную шутку, чтобы поссорить нас при первом свидании и чтобы позабавиться нашей литературной схваткой».
Одиночество — суть отломленность твоя от
родного целого, знак бессилия
духа и слепота его; в целом ты найдёшь бессмертие, в одиночестве же — неизбежное рабство и тьма, безутешная тоска и смерть.
Можно было думать, что именно Коновалов, а не Фролка —
родной брат Разину. Казалось, что какие-то узы крови, неразрывные, не остывшие за три столетия, до сей поры связывают этого босяка со Стенькой и босяк со всей силой живого, крепкого тела, со всей страстью тоскующего без «точки»
духа чувствует боль и гнев пойманного триста лет тому назад вольного сокола.
— Нет,
родная моя, нет, — заговорила Нина Ивановна быстро, страшно испугавшись. — Ты успокойся, — это у тебя от нерасположения
духа. Это пройдет. Это бывает. Вероятно, ты повздорила с Андреем; но милые бранятся — только тешатся.
Иван. Дети, друзья мои! Здесь, окружая дорогое нам тело умершего, пред лицом вечной тайны, которая скрыла от нас навсегда — навсегда… э-э… и принимая во внимание всепримиряющее значение её… я говорю о смерти, отбросим наши распри, ссоры, обнимемся,
родные, и всё забудем! Мы — жертвы этого ужасного времени,
дух его всё отравляет, всё разрушает… Нам нужно всё забыть и помнить только, что семья — оплот, да…
Это поражает меня до недр моего
духа; это убивало моего отца и мать, отторгало меня от самых священных уз с моею
родней, с моим народом.
Ну, скажем, так же, как не наша была бы
родная дочь телом и
духом какого-нибудь Ферапонтьева, только с некоторым осложнением в оттенках…
Меня так и обдало чем-то
родным, так и повеяло
духом Шишкова!
Софья Исааковна Чацкина и Яков Львович Сакер, так полюбившие мои стихи, полюбившие и принявшие меня как
родную, подарившие мне три тома Афанасьевских сказок и двух рыжих лисиц (одну — лежачую круговую, другую — стоячую: гонораров я не хотела) — и
духи Jasmin de Corse — почтить мою любовь к Корсиканцу, — возившие меня в Петербурге на острова, в Москве к цыганам, все минуты нашей совместности меня праздновавшие…
— Худых дел у меня не затеяно, — отвечал Алексей, — а тайных дум, тайных страхов довольно… Что тебе поведаю, — продолжал он, становясь перед Пантелеем, — никто доселе не знает. Не говаривал я про свои тайные страхи ни попу на
духу, ни отцу с матерью, ни другу, ни брату, ни
родной сестре… Тебе все скажу… Как на ладонке раскрою… Разговори ты меня, Пантелей Прохорыч, научи меня, пособи горю великому. Ты много на свете живешь, много видал, еще больше того от людей слыхал… Исцели мою скорбь душевную.
Он, нимало не думая, принял Малгоржана в арапники, и после горячей собственноручной расправы, вытурил из дому, «чтоб через час и
духу его на десять верст не пахло!» Сконфуженный Малгоржан удалился в
родную Нахичевань, а у Стекльштрома с этой несчастной минуты пошел непрерывный кавардак в его семейной жизни.
Эй, кто пиво варил? Эй, кто затирал?
Варил пивушко сам Бог, затирал святый
дух.
Сама матушка сливала, с Богом вкупе пребывала,
Святы ангелы носили, херувимы разносили,
Херувимы разносили, архангелы подносили…
Скажи, батюшка
родной, скажи, гость дорогой,
Отчего пиво не пьяно? Али гостю мы не рады?
На святом кругу гулять, света Бога прославлять,
Рады, батюшка
родной, рады, гость дорогой,
В золоту трубу трубить, в живогласну возносить.
— Знаю,
родная, все знаю, — со вздохом ответил Герасим. — Только ты смотри у меня, невестушка, не моги унывать… В отчаянье не вдавайся,
духом бодрись, на света Христа уповай… Христос от нас, грешных, одной ведь только милости требует и только на нее милости свои посылает… Все пошлет он, милосердный, тебе, невестушка, и пашню, и дом справный, и скотинушку, и полные закрома…
— Благослови нас, государь наш батюшка, благослови, отец
родной, на святой твой круг стать, в духовной бане омыться, духовного пива напиться,
духом твоим насладиться!.. Изволь, батюшка творец, здесь поставить свой дворец, ниспослать к нам благодать —
духом дай нам завладать.
— Тоже Максим завел. Теперь у него две жены, а у иных и по три и больше есть, — нисколько не смущаясь, ответил Егор Сергеич. — Говорят там: «Мы люди Божьи, водимые
духом, мы — новый Израиль, а у Израиля было две жены,
родные между собой сестры, и, кроме того, две рабыни, и ото всех четырех произошли равно благословенные племена израильские».
Здесь, если нельзя там, у себя на родине, поступит она в сестры милосердия, как эта неведомая ей еще, но уже близкая и
родная по
духу, сестра Игоря — Ольга…
Борис Петрович и Аршаулов —
родные братья по
духу, по своей любви к народу… Только тот служит ему большим талантом, а этот горюн испортил в лоск свою жизнь и ничего не сделал даже для одного Кладенца.
Дух есть пребывание в своем собственном,
родном мире.
Обширный кабинет, в который вступил Николай Леопольдович, был убран в
духе кабинетов современных дельцов. Всюду бросалась в глаза блестящая и роскошная, но видимо показная деловитость. Гиршфельд при этой знакомой ему
родной обстановке почувствовал себя, как рыба в воде, и непоколебимая надежда, что именно здесь все может устроиться, утвердилась сразу в его уме.
Достоевский с гениальной чуткостью открывает, что беспокойное и мятежное русское скитальчество, странничество нашего
духа есть явление глубоко национальное, явление русского народного
духа. «В Алеко Пушкин уже отыскал и гениально отметил несчастного скитальца в
родной земле, исторического русского страдальца».
Да, Русь была тогда полна чарования!
Родные предрассудки и поверья, остатки мира младенческого, мифического;
духи и гении, налетевшие толпами из Индии и глубокого Севера и сроднившиеся с нашими богатырями и дурачками, царицы, принцы, рыцари Запада, принесенные к нам в котомках итальянских художников: все это населяло тогда домы, леса, воды и воздух и делало из нашей Руси какой-то поэтический, волшебный мир.
Может статься, я сказал слишком много; может статься, я должен был более уважить в нем заслуги, благоразумие и
дух истинно геройский, когда он лицом к неприятелю, а не в палатке своей; но я видел пожар моего
родного края — и не видал ничего более!
— Я его больше не хочу знать… У меня больше нет
родных — у меня только один друг на свете — это ты. У меня только одна дочь — Таня, которую я люблю всею душою, и я готов сделать все, чтобы было упрочено ее счастье, которое я же, как вор, украл у ее родителей… Семен Толстых причинил горе нашей дочери — он негодяй и подлец и ни одного часа не может больше оставаться под этой кровлей… Выгони его немедленно, Иннокентий, выгони… Чтобы сегодня же здесь не было его
духу…
Недоучившись в университете, где рамки программы стесняли, по его словам, богатырский полет его
духа, а рутина преподавания лишь тормозила его на пути приобретения знаний, нужных для человека и «гражданина» — он особенно любил это слово и всегда подчеркивал его — желающего служить своему
родному народу, Мечев отдался самообразованию и действительно был ходячею энциклопедиею отрывочных и поверхностных, но за то самых разнообразных знаний.
Дух их окрыляют имя воинов Карла, везде победителя, народная и личная честь, чувство преимущества выгодной позиции и воинского искусства, мщение за смерть братьев, зарезанных на розенгофском форпосте, и вид
родных жилищ, откуда дети, отцы, жены просят не выдавать их мечу или плену татарскому.
В его отношении к Европе сказывается всечеловечность русского
духа, способность русского человека переживать все великое, что было в мире, как свое
родное.
— Ты сам сообрази… Меня все признали,
родной дядя, даже императрице самой представили, я ей понравилась и своим у нее человеком стала… Вдруг хватают разыскиваемого убийцу моей матери, а он околесицу городит, что я не я, а его дочь Татьяна Берестова… Язык-то тебе как раз за такие речи пообрежут. Тебе беда, а не мне… Я отверчусь… Коль уж очень туго придется, сама пойду к государыне, сама ей во всем как на
духу признаюсь и попрошу меня в монастырь отпустить…